Произведение призвано быть культовым: это всегда интересно. Сможет ли автор выставить счет реальности или выйдет все как раз наоборот: реальность спросит и скажет: оплати за судьбу.

Смесь литературной декларации, констатации текущего и генерации концепта – отдельный жанр, требующий определенной авторской смелости. Концепт отчасти должен содержать понты, а понты в таким виде искусства – это вызов, чего бы тебе это не стоило. Или можно без понтов? Я не знаю. Наверное – нет.

Конечно, «Сверхдержава» и не должна давать ответов на вопросы. Потому что – быть может, никто так и не узнал, где, когда и почему напали монголы, и как бойцам удалось сломить сопротивление противника.

Остались ли монголы?

Кто-нибудь знает? Может, они развели костры в твоей собственной квартире и жарят на костре китайские лозунги.

Сверхдержава образует нелинейный набор

А) сверхидея автора

Б) упорядочение хаоса текущего места, времени, континуума, людей, чего-то еще – придумайте сами.

С) быть может, надо найти сверх-п*здец, но, скорее всего, он будет спрятан между строчек, но это вопрос времени и вопрос на потом – хотя подождать 100 лет не получится.

Поэтому – читающий может предположить, что цель произведения – это фиксация момента. Но, с другой стороны, если писатель не фиксирует момент, то он просто что-то выращивает в своей голове. Это у кого как. Реальные вещи – возможно, биографические, возможно – частью синтетические, из разряда трепанации действительности – сосуществуют с современным постмодерном.

Остается подумать: кому, чему, кого, чего (прочие местоимения). Все-таки монголы никуда не ушли. Говорят, царь Иван Грозный по виду был монгол. Просто у нас иллюзии.

А мы подумаем еще: сумел ли роман сделать заявку на то, чтобы находиться в числе вещей, определяющих голос времени, или же это – лишь подготовка к новым, более важным, перформансам в литературе. Я думаю, мы это еще узнаем.